– А за угловым столиком всегда сидел мистер Харрасмен, – продолжила Рейган. – Кажется, профессор…

– Бывший директор школы.

– Он не одобрял наши отношения.

– Его убили в Первую Вспышку, – вдруг произнесла Амин, и красноволосая закусила губу. – Их обоих убили, если ты не заметила: Джимми тоже нет. В тот день, когда мы застряли в Париже, в Нью-Йорке случился погром. Власти не сразу сообразили, что происходит, а полиция банально не успевала на вызовы, – Карифа помолчала. – Мистера Харрасмена вытащили на улицу и стали бить, а люди стояли и смотрели. Ну те, кто не убежал, разумеется. Его били, они смотрели… и на помощь мистеру Харрасмену бросился только Джимми. Его застрелили.

– Я не знала, – тихо сказала Рейган.

– Ты ждала меня двадцать минут, могла бы спросить, куда подевался наш постоянный официант, – прохладно произнесла Амин.

– Не надо так говорить, – попросила красноволосая. – Мне было о чем подумать.

– О чем?

– О нас, – Рейган посмотрела подруге в глаза. – Пришло время сказать друг другу правду.

– Ты действительно хочешь, чтобы эти слова были произнесены?

– Я не могу иначе, – честно ответила Рейган. – Я страдаю. Я думаю о тебе, потом понимаю, что думать нелепо, пытаюсь отвлечься, пью виски или глотаю таблетки, но утром все равно просыпаюсь с твоим именем. Я хочу услышать правду. Чтобы решить все раз и навсегда.

– Тебе не понравится.

– Почему?

– Потому что правда – это правда. Без украшений и косметики. Правда – это то, что действительно есть или действительно было. Это то, от чего бегут.

– Я хочу знать, – повторила красноволосая. – Если ты меня отпускаешь – я хочу это услышать.

– Я тебя отпускаю, Рейган, потому что люблю А2. Люблю до безумия, до бесчувствия. Люблю так, как… – Карифа на мгновение умолкла и улыбнулась, как будто вспомнила нечто неимоверно прекрасное, и внутри у Рейган все сжалось: эта улыбка стоила больше тысячи слов. – Я узнала, что такое любить.

– Нет, – прошептала красноволосая.

– Ты хотела правду? – В голосе Амин вновь появился холод. – Ты ее слышишь.

Она не просто любила – ее раздражало все, что могло омрачить ее любовь, ее чувства.

– Ты для А2 никто, – резанула Рейган, прекрасно понимая, как жалко звучат слова отвергнутой любовницы. – Ты очарована, но не можешь не понимать, что никогда не станешь ему ровней, и твой удел – обожать его издали.

– Плевать, – отмахнулась Карифа.

– Подумай о себе.

– Я и думаю, Рейган, думаю! – воскликнула Амин, однако тут же понизила голос, не желая привлекать внимание окружающих. – Ты удивишься, но сейчас я веду себя предельно эгоистично: думаю о себе и делаю все, чтобы быть счастливой, а счастлива я только рядом с ним. Я готова на все ради него.

– А2 тебя зомбировал?

– Рано или поздно и ты поймешь, что значит любить.

Красноволосая отшатнулась, несколько мгновений с горечью смотрела на подругу, после чего тихо сказала:

– Возможно, уже поняла. Только мне не повезло.

И тем ударила Карифу в сердце.

Амин догадывалась, что переживает красноволосая, специально держалась прохладно, не желая рвать себе душу, но ответ Рейган пробил ее защиту, заставил смутиться и прошептать:

– Прости, что сделала тебе больно, но я…

– Ты не могла иначе.

– Да, – Карифа накрыла ладонью руку подруги. – Прости.

– Я хотела это услышать – и я услышала, – очень спокойно сказала Рейган, убирая руку. – Теперь давай поговорим о делах.

– Может, оставим на завтра?

– Об этих делах нельзя говорить в «Бендере».

– Что случилось? – подобралась Амин.

– Помнишь, когда мы брали Гарибальди, я отправила образцы того, что от него осталось, на анализ?

– Не помню, конечно. Ты сделала – и хорошо, это стандартная процедура.

– Процедура стандартная, – кивнула Рейган. – Однако в горячке я ошиблась и ввела в запрос свою личную метку. В итоге отчет пришел мне.

– И что?

– Это был не тот отчет, который ты потом показала группе, – очень тихо сказала Рейган.

Несколько секунд Амин внимательно смотрела подруге в глаза, поняла, что дело действительно очень серьезное, и поднялась:

– Пойдем в уборную.

Одним из главных достоинств их любимой кофейни был туалет, «случайно» оказавшийся в экранированной зоне. В кабинки сигнал ar/G не заходил, и в них можно было абсолютно свободно говорить на любые темы.

– Я не знаю, как это получилось и какой сбой произошел в базе данных GS, но в первом отчете, в том, который я видела, значилось, что настоящее имя Освальда Гарибальди – Марко ди Аморо, он был одним из помощников Мегеры и погиб за полгода до нашей встречи, – едва слышным шепотом поведала красноволосая. – Что скажешь?

– Я видела только второй отчет, – быстро ответила Карифа.

Настолько быстро, что ложь стала очевидной.

– Пожалуйста, скажи правду, – попросила Рейган. – Неужели после всего, что между нами было, я не заслуживаю правды?

– Может, хватит на сегодня? Ты уже получила свою дозу истины.

– Пожалуйста.

Но Амин покачала головой и деловым тоном произнесла:

– Правда поставит тебя под удар, а я этого не хочу.

– Больнее, чем сейчас, мне уже не будет.

– Пожалуйста, не возвращайся к нашим отношениям.

– Карифа, я хочу знать!

И по ее тону Амин поняла, что подруга не отступит. Не получит ответ – начнет искать сама и обязательно погибнет, поскольку в большой игре самодеятельность пресекают мгновенно и очень жестко. И если она сейчас промолчит, то скоро узнает, что подруга «попала под поезд метро»…

– Правда заключается в том, что грядет новый мир, Рейган. Новое общество, новые законы, по сути – новая цивилизация, – медленно рассказала Карифа. – Люди, которые встанут во главе этого мира, обретут абсолютную власть.

– Большую, чем у них есть сейчас?

– Абсолютную, – Амин вышла из кабинки, задержалась у зеркала и посмотрела на линию губ, убедившись, что с ней все в порядке. Хотела выиграть время на то, чтобы из правды, полуправды и лжи состряпать ответ, который удовлетворит проницательную подругу. – Новый мир будет построен на новой технологии, но группе хакеров удалось ею завладеть, и сейчас их пытаются достать. Освальд Гарибальди не был убит ни осенью – военными, ни в июне – нами. Он дважды показал кино и скрылся. Но ты должна забыть все, что я тебе сказала.

– Какое кино?

– Такое, которого не было в действительности. Гарибальди вышел из такси, отошел на безопасное расстояние и взорвал его. А мы ничего не видели.